Индийская страсть - Страница 82

Каждый павильон, будучи по-своему оригинальным, отличался от других. Палатка раджи Джамнагара была укрыта раковинами устриц, символом государства, расположенного у берегов Аравийского моря. У входа в павильон раджи Ревы стояли на страже два великолепных прирученных тигра. Раджа просил, чтобы во время церемонии ему позволили подарить этих великолепных животных императору, но ему было деликатно отказано.

Вокруг палаток простирались сады, где были высажены розы в соответствии с цветом каждого государства; через аккуратно подстриженные газоны вились многочисленные дорожки; здесь же находились бассейны, спортивные площадки для игры в поло, конюшни для лошадей и слонов, парковки для экипажей и автомобилей, а также тридцать шесть железнодорожных станций для частных поездов. Анита, находясь под впечатлением, восторженно писала: «Никогда в своей жизни я не видела столько золотых тронов, столько слонов, украшенных драгоценными камнями, столько карет из массивного серебра. А «роллсы»!.. Никогда в жизни мне не доводилось видеть такого количества «роллс-ройсов», припаркованных рядом. Один Господь знает, сколько денег стоила подобная демонстрация каждому королю, если все они больше всего озабочены тем, чтобы казаться богаче и могущественнее остальных».

Праздники сменяли друг друга с головокружительной скоростью: garden parties, собрания в пурдахе для дам, игры в поло и всевозможные развлечения — публичные и частные. На прием, устроенный королевой Марией, приехала Харбанс Каур в сопровождении своей невестки Бринды, которая, исполняя обязанности переводчицы, перевела свекрови несколько вопросов, заданных ей из вежливости женой монарха. Аниту, разумеется, не приглашали на официальные празднования. Это была не Калькутта, и поэтому, несмотря на то что ей хотелось поздороваться с губернатором Бенгалии и его супругой, она даже не смогла подойти к ним. Ее дело снова вызвало оживленную переписку между различными чиновниками. В конце концов письмо вице-короля государственному секретарю по вопросам Индии в Лондоне разрешило ситуацию следующим образом: «Не отправлять Прем Каур из Капурталы приглашения на garden parties, которые будет устраивать Ее Величество королева для жен принцев, но на любое торжество, где не будет возможности встретиться или быть представленной Их Величеству, она может быть допущена. Что касается дурбара, предоставить ей место в задних рядах амфитеатра, где она сможет присутствовать на церемонии коронации, как и любой посетитель, не имеющий официального статуса».

Дурбар состоялся 12 декабря 1911 года. Это событие стало незабываемым для всех, кто там присутствовал: для крестьянина, который шел несколько суток, чтобы увидеть своего императора, для мальчишек в белой хлопчатобумажной одежде, забравшихся на ветви деревьев, для двенадцатилетних девочек со своими младенцами на руках. Но это событие стало судьбоносным и для самой императорской четы, которая предстала перед целым океаном зеленых, желтых, розовых, синих и оранжевых тюрбанов, простиравшихся до самого горизонта. «Это было самым замечательным из всего, что я видел в своей жизни», — заявил Георг V, сидя рядом со своей супругой на золотом троне, который был установлен на помосте, возвышающемся над толпой. На плечах у венценосной четы были горностаевые накидки, а от палящего солнца их защищал пурпурный навес с золотым узором. Само это зрелище наводило на мысль, что без Индии Великобритания не была бы ни самой колоссальной империей, которую когда-либо знало человечество, ни первой державой в мире.

Почетные места были заняты принцами, а за ними следовали их родственники и представители знати, разодетые в свои лучшие одежды, расшитые и сотканные из золота. На каждом из принцев можно было увидеть самые известные украшения из их фамильных сокровищниц. У Джагатджита Сингха на поясе висел меч, украшенный эмалью с драгоценными камнями, а в броши, приколотой к тюрбану, сверкал крупный, величиной со сливу, изумруд. Бхупиндар из Патиалы щеголял в бриллиантовой пекторали, а принц из Гвалиора надел на себя роскошный пояс из жемчуга. Георг V предстал в новой императорской короне Индии, переливающейся сапфирами, рубинами, изумрудами и бриллиантами (произведение ювелира Гаррара, который получил шестьдесят тысяч фунтов за этот подарок индусов своему королю-императору). Чтобы церемония не напоминала вторую коронацию, что повлекло бы за собой еще одну церковную службу посвящения не совсем подходящую для такого скопления индусов и мусульман, королевский дом принял решение, что король появится уже в короне и будет принимать почести от принцев, сидящих перед троном.

Один за другим раджи и набобы подходили к помосту, поднимались по лестнице и кланялись императору, при этом коротко обмениваясь подарками и «почестями». Первыми были самые важные из них, монархи Хайдарабада, Кашмира, Майсора, Гвалиора и Бароды — их государства имели право на высшую почесть, двадцать один залп. Потом шли те, кому полагалось девятнадцать, пятнадцать, тринадцать, одиннадцать и девять залпов. Властительница маленького мусульманского государства, расположенного в центре Индии, бегума Бхопала, была единственной дамой среди такого количества принцев. Имея репутацию справедливой и прогрессивной правительницы, эта женщина превратила Бхопал в одно из самых передовых государств в Индии. Несмотря на свой высокий статус, она была накрыта с головы до ног буркой из белого шелка.

Величественная церемония протекала довольно медленно, как поступь слона. На этот раз Анита находилась вдали от своего мужа. Но лучше уж так, думала испанка, чем быть рядом с Харбанс Каур и остальными женами Джагатджита. К неудовольствию англичан, ответственных за соблюдение протокола, махараджа Кашмира пригласил Аниту присутствовать на церемонии, усадив ее на место, предоставленное его семье. Ни один британец не посмел побеспокоить махараджу одного из самых важных государств Индии из-за того, что место было занято испанкой, ставшей его гостьей. В результате возникла парадоксальная ситуация, и Анита оказалась ближе к императорской чете и на лучшем месте, чем делегация из Капурталы.