Индийская страсть - Страница 127

127

Это было неслыханным предательством, настолько невероятным, что махараджи онемели от изумления. Так вот как Англия отблагодарила принцев за те усилия, которые они прилагали во время двух мировых войн! Набоб Бхопала продал свои акции на американской бирже, чтобы оплатить самолеты, переданные им в Вооруженные силы Его Величества. Низам Хайдарабада оплатил покупку трех эскадрилий военных самолетов. Триста тысяч солдат-добровольцев, набранные в различных государствах Индии, были отправлены на фронт. Кроме того, принцы купили военных бонов на сумму, равную ста восьмидесяти миллионам рупий. А теперь Радж, который они так щедро поддерживали, отдавал их в руки врагов, республиканцев из партии Индийского национального конгресса и Мусульманской лиги, которые рано или поздно лишат их монарших прав.

«Есть ли какая-нибудь альтернатива?» — спрашивал себя Джагатджит Сингх. Да, есть. Он мог объявить Капурталу независимой. Но как долго продержится крошечное государство между двумя такими гигантами, как Индия и Пакистан? Смогут ли пять тысяч солдат его войска отразить агрессию? Выдержит ли оно бойкот? Несмотря на отделение, государства принцев были слишком слабыми, чтобы противостоять двум зарождающимся странам. А вместе они бы не смогли действовать согласованно. Да, Маунтбеттен был прав, жребий брошен.

Один за другим принцы стали сдавать свои позиции перед требованиями вице-короля — одни вынужденно, другие с желанием как можно скорее начать участвовать в новой жизни нации. Некоторые из них, подталкиваемые непреклонным ветром истории, отнеслись к переменам с опаской. Первым, кто поставил свою подпись, был Ганга Сингх, махараджа Биканера, который когда-то дал Аните рецепт фаршированного верблюда. Он верил в Маунтбеттена и лидеров новой Индии. Потом, словно спелые фрукты, попадали остальные: монархи Джодхпура, Бхопала, Варанаси, Патиалы, Долпура… Махараджа Капурталы не замедлил принять решение. Несмотря на то что большинство населения в его государстве составляли мусульмане, он склонился к вступлению в Индийский Союз, светское государство, каким он хотел видеть Капурталу. К тому же его конституция давала больше гарантий в плане защиты плюрализма их граждан, чем исламский Пакистан. Махараджа созвал общее собрание из представителей народа, деревенских старост, индуистских пандитов, мусульманских муфтиев и сикхских священников, чтобы объявить о своем решении, которое было встречено в обстановке полного молчания. Только один человек осмелился сделать замечание. Это был пожилой деревенский староста, который сказал: «Это очень хорошо, государь, но кто утрет наши слезы в будущем?» Махараджа, взволнованный, воспринял эту фразу как признательность не только ему за его долгое правление, но и всему роду, который на протяжении веков умел быть рядом с народом в самые трудные и тяжелые моменты.

Лишь трое принцев отказались подписать «Акты присоединения». Один из них — набоб Джунагадха, который организовывал собачьи свадьбы. Он захотел, против всякой логики, присоединиться к Пакистану, несмотря на то что территориально его государство находилось в самом сердце Индии. Когда его народ, в большинстве индусы, массово проголосовал на референдуме в пользу Индии, набобу пришлось поспешно бежать с его тремя женами, любимыми собаками и драгоценностями в соседнюю страну перед угрозой вторжения индийской армии.

Хари Сингх, махараджа Кашмира, оказался в противоположной ситуации: индус на мусульманской земле. Он не мог решиться на присоединение ни к тем, кто выступал за Пакистан, ни к тем, кто хотел войти в состав Индии, ни к тем, кто боролся за независимость Кашмира. Возможно, Хари Сингх и лелеял мысль о независимости, потому что у него было войско, способное защищать границы его королевства. Но он быстро очнулся от сна, когда мусульманские партизаны из Пакистана вторглись на его территорию, грабя и сжигая все на своем пути, а также терроризируя население. Тогда, вынужденный принять решение, он предпочел присоединить Кашмир к Индийскому Союзу в обмен на защиту от вторжения. Нью-Дели отправил воинские части и все военные самолеты, которые были в наличии, в Сринагар, Венецию Востока, в свое время ослепивший Аниту своим великолепием. Кашмир перестал быть землей мира и благоденствия, превратившись в поле боя между Индией и Пакистаном. Хари Сингх решил удалиться от военных действий и навсегда покинул свой дворец в Сринагаре. Отныне он наслаждался «золотой ссылкой» в Джам-ме, своей зимней столице. Интересен факт, что его сын был назначен правителем Кашмира самим Неру, большим врагом принцев и борцом за независимость, впоследствии победившим на выборах и ставшим премьер-министром нового государства.

Третьим несогласным был низам Хайдарабада, человек, влюбившийся в Аниту и в 1914 году забросавший ее подарками. Превратившийся в старика-карлика весом в сорок килограммов, Его Высочайшее Высочество продолжал оставаться самым эксцентричным из принцев. С годами его богатство выросло вместе со скаредностью, которая вызывала у окружающих неприкрытое отвращение. Рассказывали, что он собирал окурки, оставшиеся в пепельницах после гостей. Врач, приехавший из Бомбея, чтобы осмотреть низама, не смог сделать ему электрокардиограмму: чтобы сократить расходы, монарх приказал уменьшить напряжение на электростанции Хайдарабада. Как и у его друга Хари Сингха из Кашмира, у низама было многочисленное войско, оснащенное артиллерией и авиацией. Когда какой-то чиновник прибыл сообщить ему о решении британцев покинуть Индию, он подпрыгнул от радости, воскликнув: «Наконец я стану свободным!»

127